Триумфальная арка максимилиана. Триумфальные процессии древнего рима вновь вызывают полемику

Несмотря на то, что был сентябрь, солнце светило ярко, по - летнему. Густые толпы празднично разодетого народа заполнили всё пространство от храма римской богини войны - Беллоны - на Марсовом поле до самого Капитолия.

Третий день Рим праздновал триумф консула Люция Эмилия Павла, покорителя Македонии, захватившего в плен самого македонского царя Персея. С раннего утра по римским улицам проходили колонны войск. Выступавшие впереди трубачи играли всё один и тот же грозный воинственный марш, под звуки которого обычно легионы шли в битву. Звуки труб перемешивались с радостными криками, которыми толпы народа приветствовали проходящие войска. «Ио! Триумф!», - не переставая, кричал народ (восклицание «ио» у римлян соответствовало нашему «ура»).

Казалось, со дня основания Рима никогда ещё не было такого ликования. Войска консула захватили невиданно богатую добычу. Даже привычные к таким пышным зрелищам римляне были изумлены. Первого дня триумфа едва хватило на то, чтобы провезти на 250 повозках все произведения искусства, статуи и картины, захваченные у неприятеля. На следующий день везли оружие, доставшееся победителям: золочённые щиты и длинные македонские копья - сариссы, оружие фракийцев и конскую сбрую, мечи, панцыри, шлемы… Дальше следовали 3 тысячи человек, нёсших 750 сосудов, наполненных серебряными монетами. В каждом сосуде было по 3 таланта - около 80 кг серебра. Поэтому каждый сосуд несли 4 человека. 750 воинов пронесли богато украшенные, тонкой работы чаши и вазы. Последний, третий день триумфа должен был быть самым интересным и блестящим.

Как только под грозный марш и крики толпы прошли войска, вслед за ними двинулись юноши в праздничных, богато расшитых одеждах. Они вели 120 белых быков, предназначенных для жертвоприношения. Их сопровождали мальчики с золотыми и серебряными сосудами для жертв - патерами. За ними шли люди, которые несли 77 сосудов с золотыми монетами, по 3 таланта золота в каждом.

Толпа ожидала самого интересного зрелища: пленников, идущих перед колесницей триумфатора.

Вот, наконец, пронесли священную чашу из золота, украшенную драгоценными камнями, предназначавшуюся в дар Юпитеру, и из - за поворота улицы показалась вереница пленных. Они шли, понуря головы, с унылыми, скорбными лицами. Среди них были женщины и совсем маленькие дети, взятые в плен вместе с родителями. Толпа стихла. Слышалось только бряцание цепей: все пленники были в оковах. Но вот снова оглушительно грянули торжественные крики: римляне увидели в толпе пленных царя Персея. Казалось, он был настолько погружён в свои горестные размышления, что, совершенно ничего не видел вокруг себя. Рядом с ним шли его дети: два мальчика и девочка. Они были ещё слишком малы, чтобы понимать происходящее вокруг, и только пугливо озирались по сторонам, удивлённые громкими криками и огромным стечением народа. Македонский царь уже скрылся за поворотом, когда показались ликторы - телохранители консула - с пучками прутьев, обвитых лавровыми ветками. За ними двигалась золотая триумфальная колесница, запряжённая четвёркой белых коней.

Консул Люций Эмилий Павел, согласно обычаю, сидел в кресле, а сзади него стоял государственный раб, который держал над его головой золотой венок, украшенный драгоценными камнями. Консул был в пурпурном плаще, затканном золотыми пальмовыми листьями. В одной руке он держал жезл из слоновой кости, украшенный золотым орлом, а в другой - лавровую ветвь. Лицо триумфатора было выкрашено ярко красной краской. Древние говорили, что это делалось для того, чтобы не было видно, как выступала краска радости от оказанных ему почестей. Раб, державший венок, время от времени выкрикивал, обращаясь к триумфатору: «Не гордись! Помни, что ты только человек!» К колеснице были привязаны звонок и бич, которые должны были напоминать триумфатору, что судьба переменчива и, несмотря на сегодняшние почести, в будущем он может подвергнуться самым суровым наказаниям (звонок в Риме вешался на шею осуждённым на смерть). Несмотря на эти мрачные напоминания, лицо полководца выражало нескрываемую гордость.

Странно, что солдаты не поют песен, прославляющих полководца, - говорил в толпе человек в грубой некрашеной тоге простолюдина.

Ещё бы, - отвечал ему сосед в коротком военном плаще, - едва ли найдётся другой полководец, которого бы так ненавидели воины. Ради сегодняшнего триумфа каждому рядовому воину дали по сто денариев. Триумфатор выдал бы им втрое больше, если бы они согласились прославлять его, но они даже не хотели сначала участвовать в его триумфе.

Как могло случиться, что воины были против участия в таком почётном для них шествии? - удивился человек в тёмной тоге, вероятно, приезжий крестьянин, незнакомый с последними городскими новостями.

Ты же знаешь, что право праздновать триумф предоставляется победоносному полководцу сенатом, - начал своё объяснение человек в военном плаще, очевидно, бывший воин. - Получивший это высокое отличие до конца дней своих носит почётное звание императора. Вот почему решение сената должно утверждаться народным собранием. Чтобы полководец, пользуясь своей военной властью, не мог через подчинённых ему воинов влиять на решение народного собрания, он должен распустить свою армию и сам, до решения вопроса о триумфе, находиться вне черты города. Воины Эмилия Павла также были распущены по домам и получили право участвовать в народном собрании. Аристократы думали, что решение сената о триумфе, как всегда, легко будет утверждено народом. Но когда народные трибуны внесли предложение утвердить постановление сената, мы решили показать аристократам, что победа - дело рук не только полководца. Ведь битвы выиграны нашими мечами, и только воины должны решать, достоин ли полководец почестей. Пусть он не ждёт нашей благосклонности, если он её не заслужил.

Чем же плох Эмилий Павел? Такой богатой добычи Рим ещё не видал от самого основания города, - сказал удивлённый крестьянин.

Но мы ничего не получили из этой добычи, мы, которые завоевали её своей кровью! - с озлоблением закричал воин. - Взять хотя бы случай в Эпире. Было уничтожено 70 городов, 150 тыс. человек продано в рабство, а нам, воинам, досталась такая ничтожная награда, как будто и не мы вели войну.

Но главное даже не в этом, - мрачно продолжал он. - Никто из римских полководцев не издевался так над солдатами. Он даже отбирал у идущих в караул солдат щиты. Сколько воинов погибло потому, что принуждено было вступать в бой без щитов!

Ну, конечно, вашим часовым было очень удобно дремать на посту, опираясь на щиты. Павел правильно делал, что отбирал их, - усмехнулся какой - то аристократ в белой тоге из тонкой шерсти, внимательно слушавший весь разговор.

А что было в Амфиполе? - не отвечая ему, продолжал возмущаться воин. - Наш военный трибун разрешил снимать черепицы с городских зданий, чтобы покрыть зимние помещения для войска. Эмилий Павел приказал отнести черепицы на место.

Ты забыл, какой это полководец! - заговорил аристократ. - Он сам водил легионы против македонской фаланги. Как он мудро поступил в ночь перед боем, удерживая вас от битвы и предоставляя македонянам первым напасть. Он знал, что, наступая по неровной местности, фаланга расстроит свои несокрушимые ряды и будет разбита. Вспомни, что по его поручению вам сообщили накануне боя о предстоящем затмении луны. Как спокойны были вы, предупреждённые об этом предусмотрительным вождём, и в какой ужас повергло затмение македонян! Полководец, сумевший покорить для Рима великое македонское царство и ведущий в своём триумфальном шествии самого царя, наследника Александра Македонского, достоин всяческих почестей. Правильно, что сенат заставил всё - таки народное собрание утвердить этот триумф. На весь римский народ пал бы позор, если бы в угоду своеволию и корыстолюбию воинов великий полководец был бы лишён заслуженной награды.

Крестьянин и воин недоверчиво прислушивались к словам аристократа.

Колесница триумфатора скрылась за триумфальной аркой. Толпа медленно двигалась вслед. Аристократ, не попрощавшись, свернул в сторону, а воин продолжал говорить крестьянину:

Почему, думаешь ты, этот Эмилий Павел сдал всю добычу в государственную казну? Ведь этой казной распоряжается сенат, те же аристократы. Они для того и боролись за триумф Эмилия Павла, чтобы лишний раз показать, что мнение народа, простых солдат мало что значит в нашем государстве.

Самым главным храмом на любом Марсовом поле, несомненно, является храм Марса. Цезарь задумал воздвигнуть храм Марса, какого никогда не было, засыпав для него и сравняв с землёй то озеро, где он устраивал морской бой, но воплотить этот замысел при жизни не успел. Храм предназначался для хранения воинских знамён. В античных источниках нет точных сведений о его существовании. Един­ст­вен­ным свиде­тель­ст­вом в поль­зу хра­ма оста­ют­ся моне­ты того времени с его изо­бра­же­ни­ем. Одна­ко, моне­ты вполне могут отме­чать не посвя­ще­ние хра­ма, а поста­нов­ле­ние о его стро­и­тель­стве. Много противоречивой информации о цели и предназначении храма, но рядом с Марсовым полем такой храм абсолютно уместен.Чаще храм называют именем Марса-Мстителя, но сколько-либо внятного обоснования именно такого названия нет. Иногда упоминают, что рядом с храмом были построены казармы для легионеров.

В С-Петербурге на Марсовом поле стоит здание, известное горожанам, как Казармы Павловского гренадерского полка. К сожалению, здание не только понесло значительный урон во время войны, но и ранее архитекторы не раз меняли его облик, уничтожали исторические интерьеры и скульптурное оформление. У здания казарм типичный храмовый фасад с двенадцатью колоннами, двенадцать - число Бога, украшенный барельефами, изображающими Афину-воительницу, щиты, доспехи римских воинов и богиню победы Викторию-Славу с венком. Самым главным в храме Марса, несомненно, была его скульптура, перед которой зажигали жертвенник и приносились безкровные жертвы, чтобы военный поход был удачным. На втором этаже в здании казарм есть церковь Александра Невского. И в этом случае, Александр Невский, как нельзя лучше подходит к образу Марса-Мстителя.

Понятно, что если бы статуя Марса сохранилась в храме, то ни у кого не повернулся бы язык назвать Марсово поле Потешным или Царицыным лугом, всё было бы слишком очевидным. Для путаницы и передвинули великолепную статую Марса-Победителя,стоящую ранее в центре Марсова поля, на проезжую часть. На основании скульптуры написали имя генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, по-которому и назвали площадь. Марсово поле в Rom в его подлинном виде не существует.

На Марсовом поле в Древнем Риме начиналась триумфальная процессия, где её встречали Сенат и магистраты и выстраивались в следующем порядке:

1. Магистраты и Сенат
2. Трубачи
3. Осязаемые плоды победы: оружие, предметы материальной или художественной ценности: ювелирные изделия, картины, скульптуры, рукописи, изображения завоёванных стран, городов, рек, в виде картин, моделей, аллегорических фигур.

Сотни завоёванных народов и племён платили дань за возможность жить своей жизнью. В Рим свозили не только вещи, но и живые трофеи: лучших ремесленников, учёных, художников, писателей, актёров. Поэтому культура Древнего Рима, его религия, наука и искусство формировалась, в значительной степени, из разных культур порабощённых народов. И если вам кто - нибудь бросит в упрёк, что у России всё заимствованное, объясните, что у неё есть и было всё лучшее по праву сильнейшего и могущественнейшего государства.

4. Белый бык, предназначенный для жертвоприношения, которого сопровождали жрецы.
5. Важнейшие пленники в цепях, вместо умершей Клеопатры несли её изображение.
6. Ликторы (палачи) с фасциями (пучками прутьев).

Если вы видите на гербах государств или государственных структур фасции, знайте, это государство рабовладельческое, потому что живёт по римскому праву. Римская империя - самый страшный пример бездушной эксплуатации в истории. Везде, где крылья орла отбрасывали свою зловещую тень, стоял сборщик налогов.

7. Кифаристы танцующие и поющие.
8. Сам полководец в колеснице, запряжённой четвёркой лошадей. Когда триумф праздновался над парфянами, колесницу везли 4 слона.

Император с сенаторами, солдатами, кифаристами и прочей свитой пешим ходом шёл с Марсова поля до Трёхчастного моста, там он садился в колесницу, которая подавалась с Конюшенного двора на Конюшенной площади, чтобы выехать на ней под Триумфальной аркой на Дворцовую площадь и далее, мимо Адмиралтейства до арки Септимия Севера., известной нам, как арка Сената-Синода на Сенатской площади. Пленные и трофеи на повозках, которые они же и тянули, от Марсова поля к Дворцовой площади двигались по нынешней Миллионной улице.

Чтобы эта кульминация человеческих и почти божественных почестей не имела таких дурных последствий, как гордыня, человек, ехавший позади полководца шептал ему на ухо:" Оглянись назад, помни, что ты человек!" Вот бы нашему российскому главному полководцу ежедневно шептали, чтобы не забывал о том же.

Процессию завершала вся масса пехоты в походном порядке с копьями, украшенными лавром. Когда наступал назначенный день, весь народ высыпал из домов в праздничной одежде. Некоторые граждане становились на ступени государственных зданий, другие поднимались на специально воздвигнутые помосты, чтобы целиком увидеть зрелище. Все храмы были распахнуты, цветочные гирлянды украшали каждый храм и статую, на каждом алтаре курился фимиам.

В итальянском Rom туристам экскурсоводы показывают дорогу шириной в 3 метра и рассказывают, что это и есть Священная дорога, по краям которой в древности были канавы для сточных вод. Попробуйте-ка представить на такой дороге колесницу, запряжённую 4-я конями, я уж не говорю о слонах. Вряд ли у вас это получится.

Вдоль Марсова поля в Петербурге идёт Лебяжья канавка, которая выполняет две функции:
1. в неё стекают сточные воды, чтобы поле было сухим и
2. она является водоразделом между мирами живых и мёртвых на кладбище в Летнем саду.
На Дворцовой площади есть ещё Зимняя канавка, не смотря на романтические названия, это всего лишь сточные канавы.

Был в древнем Риме культ бога Януса, который до Юпитера, считался в Риме главным богом. Он обладал даром знать прошлое и предвидеть будущее, поэтому у него было два лица: сзади и спереди и его именем назван первый месяц года - январь. Главным занятием римлян была война и богу Янусу построили небольшой квадратный храм, который выглядел, как две арки, соединённые стенами и не имеющий крыши. В арках были ворота, которые оставались открытыми, если шли военные действие и запирались с наступлением мира.

Плутарх сообщает, что «Последнее случалось весьма редко, ибо империя постоянно вела войны, в силу огромных своих размеров непрерывно обороняясь от варварских племен, её окружающих.» Руины храма в Rom не сохранились, даже не известно точное место, где он стоял.

Триумфальная процессия вступала в город через арку Тита, которую построили в благодарность императору за полный разгром Иудеи. У иудеев до сих пор живо такое древнее суеверие: проходить под аркой Тита к несчастью. Экскурсоводы в Rom замечают, что еврейские группы обходят арку Тита стороной. А между тем, подлинная арка Тита находится в России. В древнем Петербурге арка стояла между зданием Главного штаба и штабом Гвардейского корпуса. Вероятно, она была сильно разрушена и её разобрали, чтобы собрать в другом месте.

И храм богу Янусу сохранился только в С-Петербурге. Это, уж простите, арка Главного штаба. Большое полукружие перед аркой напоминает алтарное пространство перед царскими вратами в церквах. Здесь стоял жертвенник, сюда несли венки, фрукты и подарки, внутри стояла статуя бога Януса. Ворот нет, возможно, они существуют в другом месте, но все признаки храма остались. Обратите внимание, что арок три: две из них одинаковые, а третья даже не параллельна. В узком пространстве можно сделать и десять арок, но видны будут только крайние, то есть эстетически это неоправданно. Даже, как проход или проезд, арка Главного штаба не очень удобна.

Третья арка, ведущая на Большую Морскую улицу - это то, что осталось от арки Тита. Наверху арки, когда-то стояла колесница, с которой богиня Виктория венчала лавровым венком проходящее под ней триумфальное шествие. Она и сейчас стоит, но, получается, уже на храме Бога Януса и арке Тита одновременно, что тоже неплохо.

Теперь и вы можете представить себе, каким был когда-то Триумфальный путь. Это простор и ширина Дворцовой площади и далее, по линии Адмиралтейства, которая точно продолжает линию Зимнего дворца, и до арки около Сената-Синода на Сенатской площади.

И всё-таки сохранена доныне древняя традиция! Все самые торжественные праздничные мероприятия в С-петербурге: концерты шествия, парады проводятся на Дворцовой площади, только вот идут парады теперь не от Марсова поля в центр города, а, наоборот, с Невского проспекта к Марсову полю. Стоит ли удивляться? Раньше ходили с правой ноги и жили по правде, а теперь: левой, левой, левой. В церкви жениха с невестой раньше водили вокруг аналоя - посолонь, то есть по солнышку, а теперь - противосолонь или против движения солнца. Вот так и сбили людям мозги набекрень.

Разграбление Иерусалима, рельеф на арке Тита, Рим, I в.

Триумф давался лишь по окончании войны (бывали и исключения), и притом такой, которая сопровождалась тяжким поражением врагов. Существовало правило давать триумф лишь в том случае, если было убито не менее пяти тысяч врагов. Полководец, добивавшийся триумфа, ждал решения вопроса, будет ли ему дарован триумф, находясь вне городской черты, ввиду того, что вступление в город магистрата, не сложившего ещё imperium, не допускалось. Поэтому и сенат собирался в таком случае за городом, на Марсовом поле, обыкновенно в храме Беллоны или Аполлона , и там выслушивал полководца. В силу специального закона, триумфаторы получали на день своего триумфа imperium в городе. В день, назначенный для триумфа, участвовавшие в нём собирались рано утром на Марсовом поле, где в общественном здании (лат. villa publica ) пребывал в это время триумфатор. Последний облачался в особый роскошный костюм , подобный одеянию статуи Юпитера Капитолийского. Он надевал вышитую пальмовыми ветвями тунику (лат. tunica palmata ), украшенную золотыми звёздами пурпуровую тогу (лат. toga picta ), позолоченную обувь, в одну руку брал лавровую ветвь, в другой держал богато украшенный скипетр из слоновой кости с изображением орла наверху; на голове его был лавровый венок .

Триумфатор ехал, стоя на круглой позолоченной колеснице, запряжённой четырьмя конями. Когда Камилл впервые запряг во время своего триумфа белых коней, это было встречено в публике ропотом, но впоследствии белые кони во время триумфа стали обыкновенными. Вместо лошадей иногда впрягались слоны , олени и другие животные. Триумфальная колесница составляла центр всего шествия, которое открывалось сенаторами и магистратами. Сзади шли музыканты (трубачи). Для публики, теснившейся по всему длинному пути процессии в праздничных костюмах, с венками из цветов и зелени в руках, особенный интерес представляла та часть шествия, в которой победитель старался блеснуть многочисленностью и богатством захваченной военной добычи.

В древнейшую эпоху, пока Рим вёл войны со своими бедными соседями, добыча была проста: главную часть её составляло оружие, скот и пленники. Но когда Рим стал вести войны в богатых культурных странах Востока, победители привозили иногда так много добычи, что приходилось растягивать триумф на два, три дня. На особых носилках, на колесницах или просто в руках, несли и везли множество оружия, вражеские знамёна, впоследствии также изображения взятых городов и крепостей и разного рода символические статуи, затем таблицы, на которых были надписи, свидетельствовавшие о подвигах победителя или объяснявшие значение проносимых предметов. Иногда тут же были произведения завоёванных стран, редкие звери и т. п. Часто несли драгоценную утварь, золотую и серебряную монету в сосудах и драгоценные металлы не в деле, иногда в громадных количествах.

Культурные страны, особенно Греция , Македония и другие местности, где утвердилась эллинистическая образованность, давали для триумфа много художественных сокровищ, статуй, картин и т. п. Неслись также золотые венки, поднесённые победителю разными городами. Во время триумфа Эмилия Павла их было около 400, а во время триумфов Юлия Цезаря над Галлией , Египтом, Понтом и Африкой - около 3000. Жрецы и юноши сопровождали белых жертвенных быков с позолоченными рогами, украшенных гирляндами. Особенно ценное украшение триумфа составляли в глазах римских полководцев знатные пленники: побеждённые цари, их семейства и помощники, вражеские военачальники. Некоторых из пленников во время триумфа убивали, по приказу триумфатора, в особой тюрьме, лежавшей на склоне Капитолия. В древнейшую эпоху такое избиение пленных было обычным и, вероятно, имело первоначально характер человеческой жертвы, но можно указать примеры и из поздней эпохи: так погибли Югурта и противник Цезаря в Галлии Верцингеторикс . Перед триумфатором шли ликторы с фасцами, обвитыми лавром; скоморохи увеселяли толпу.

Триумфатора окружали дети и другие родственники, за ними стоял государственный раб, державший над его головой золотой венок. Раб время от времени напоминал триумфатору, что тот всего лишь смертный (memento mori), и ему не следует слишком гордиться. За триумфатором двигались его помощники, легаты и военные трибуны верхами; иногда за ними шли освобожденные триумфатором из плена граждане, совершали шествие солдаты в полном убранстве, со всеми наградами, которые они имели. Они восклицали «Jo triumphe» и пели импровизированные песни, в которых иногда осмеивали недостатки самого триумфатора. Начинаясь на Марсовом поле, подле триумфальных ворот, шествие проходило через два наполненных народом цирка (Фламиниев и Большой, Maximus), затем по Via Sacra через форум поднималось на Капитолий . Там триумфатор посвящал Юпитеру лавры фасц и приносил пышную жертву. Затем шло угощение магистратов и сенаторов, часто солдат и даже всей публики; для последней устраивались ещё игры в цирках. Иногда полководец давал публике и подарки. Подарки солдатам были общим правилом и достигали иногда значительных сумм (так, солдаты Цезаря получили по пяти тысяч денариев).

Лица, получившие триумф, имели право и впоследствии в праздники носить триумфальное одеяние. В императорский период триумфы сделались исключительным достоянием самих императоров, что объяснялось как нежеланием последних давать своим подданным эту высшую почесть, так и тем обстоятельством, что император считался главнокомандующим всеми военными силами империи, и, следовательно, военачальникам этого периода недоставало одного из основных условий для получения триумфа - права вести войну «suis auspiciis». Сохранив триумф лишь для себя и иногда для своих ближайших родственников, императоры стали давать другим полководцам взамен триумфа лишь право надевать в торжественных случаях триумфальное одеяние (ornamenta, insignia triumphalia) и ставили статуи победителей среди статуй триумфаторов. Последний триумф был, кажется, справлен Диоклетианом . Менее важную и торжественную форму триумфа представляла так называемая «овация».

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Триумф (Древний Рим)" в других словарях:

ДРЕВНИЙ РИМ - Римский форум Римский форум античная цивилизация в Италии и Средиземноморье с центром в Риме. Основу ее составила городская община (лат. civitas) Рима, постепенно распространившая свою власть, а затем и свое право на все Средиземноморье. Будучи… … Православная энциклопедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Император (значения). Император (лат. imperator повелитель, хозяин, полководец) древнеримский почётный воинский титул, наиболее распространённый в период Поздней республики. Почётный титул… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Овация (значения). Овация (лат. ovatio) представляла собой уменьшенную форму триумфа в Древнем Риме. Овации присуждались при победе над врагом, но не в случае войны, объявленной на уровне… … Википедия

Столица Италии. Город находится на р. Тибр, древнейшее название которой Румо или Румон послужило основой для образования названия Рим (итал. Roma). Предполагается, что название реки связано с наименованием одного из племен этрусков древнего… … Географическая энциклопедия - Основание Рима … Википедия

Марк Порций Катон Утический/Младший лат. Marcus Porcius Cato (Minor/Uticensis) … Википедия

Статуя императора Августа в Ватиканском музее Первым императором (в современном смысле) Рима стал Октавиан Август: после победы над Марком Антонием и возвращением из … Википедия

ТРИУМФ (Tri­um­phus). Сло­во « три­умф» , веро­ят­но, про­ис­хо­дит от воз­гла­са « tri­um­phe » (свя­зан­но­го с θρίαμ­βος ), изда­ва­е­мо­го сол­да­та­ми и наро­дом во вре­мя шест­вия (Var­ro, L . L . VI. 68, встре­ча­ет­ся так­же в пес­но­пе­нии арваль­ских бра­тьев), но, воз­мож­но явля­ет­ся ран­ней транс­ли­те­ра­ци­ей само­го сло­ва θρίαμ­βος (см. так­же Wordsworth, Frag­ments and Spe­ci­mens of Ear­ly La­tin , с. 394).

Пер­во­на­чаль­но три­умф, несо­мнен­но, был про­сто воз­вра­ще­ни­ем победо­нос­ной армии во гла­ве с пол­ко­вод­цем, пер­вым меро­при­я­ти­ем кото­ро­го, есте­ствен­но, было при­не­се­ние жерт­вы вер­хов­но­му богу горо­да. Замет­ной осо­бен­но­стью это­го вступ­ле­ния в город была демон­стра­ция плен­ных и добы­чи. В этом и состо­ит суть три­ум­фа. (Var­ro, l . c . : « Tri­um­pha­re ap­pel­la­tum quod cum im­pe­ra­to­re mi­li­tes re­deun­tes cla­mi­tant per ur­bem in Ca­pi­to­lium eun­ti Io tri­um­phe » . Ран­ний три­умф тако­го рода опи­сан у Liv. III. 29, 4.) Он про­ис­хо­дил после каж­дой успеш­ной кам­па­нии, как нечто само собой разу­ме­ю­ще­е­ся. После того, как была раз­ра­бота­на цере­мо­ния и вслед­ст­вие это­го воз­рос­ла важ­ность три­ум­фа, есте­ствен­но, воз­ник­ла тен­ден­ция, сов­пав­шая с ослаб­ле­ни­ем вла­сти, огра­ни­чи­вать его про­веде­ние толь­ко слу­ча­я­ми исклю­чи­тель­ных успе­хов, и посте­пен­но воз­ник ком­плекс пра­вил, обу­слов­ли­ваю­щих и огра­ни­чи­ваю­щих полу­че­ние того, что ста­ло желан­ной мило­стью. Преж­де все­го, ста­ло необ­хо­ди­мым согла­сие сена­та.

Три­умф имел два аспек­та: рели­ги­оз­ный и воен­ный.

1. Перед тем, как пол­ко­во­дец отправ­лял­ся из Рима на театр воен­ных дей­ст­вий, его послед­ним меро­при­я­ти­ем было посе­ще­ние Капи­то­лия, где он (если был маги­ст­ра­том) полу­чал ауспи­ции, без кото­рых вой­на не мог­ла быть нача­та долж­ным обра­зом, и вся­кий раз при­но­сил обе­ты за успех в войне (Liv. XLV. 39, &c.; Caes. B . C . I. 6; Plin. Pan . 5). Если кам­па­ния была успеш­ной и ему пре­до­став­лял­ся три­умф, то он при­ни­мал фор­му шест­вия на Капи­то­лий, где сле­до­ва­ло испол­нить обе­ты и совер­шить жерт­во­при­но­ше­ние Юпи­те­ру. Этот рели­ги­оз­ный харак­тер три­ум­фа под­чер­ки­вал тот факт, что пол­ко­во­дец в про­цес­сии являл­ся в обра­зе бога. Его одеж­да была такой же, как у бога, и при­над­ле­жа­ла хра­му, откуда по тако­му слу­чаю достав­ля­лась. (Поэто­му о ней гово­рят как о exu­viae Jovis : Suet. Aug . 94; ср. Juv. X. 38; Liv. X. 7, 10. Гор­диан пер­вым вла­дел этой одеж­дой как соб­ст­вен­ной: Vi­ta Gord . 4; ср. Vi­ta Alex . Sev . 40.) Богу при­над­ле­жа­ли так­же золотая коро­на (Ter­tull. de Co­ron . 13) и ски­петр с орлом; тело пол­ко­во­д­ца (по край­ней мере, в ран­ние вре­ме­на) рас­кра­ши­ва­лось крас­ной крас­кой, как ста­туя в хра­ме (Plin. H . N . XXXIII. § 111); а белые колес­нич­ные кони, кото­рых исполь­зо­ва­ли импе­ра­то­ры, а ранее Камилл, напо­ми­на­ли белых коней Юпи­те­ра и Солн­ца (Liv. V. 23, 5, и v . inf .). О важ­но­сти такой иден­ти­фи­ка­ции жре­ца (како­вым в этом слу­чае являл­ся три­ум­фа­тор) с боже­ст­вом см. S ACER­DOS .

2. Три­умф так­же являл­ся воен­ным меро­при­я­ти­ем, послед­ним из совер­ша­е­мых пол­ко­вод­цем в ходе коман­до­ва­ния; поэто­му важ­но было, чтобы при его совер­ше­нии пол­ко­во­дец обла­дал всей пол­нотой воен­но­го импе­рия; это было неотъ­ем­ле­мо при­су­ще долж­но­стям выс­ших маги­ст­ра­тов (кон­сул, пре­тор, дик­та­тор). Если эти маги­ст­ра­ты полу­ча­ли три­умф, нахо­дясь в долж­но­сти, то уже обла­да­ли необ­хо­ди­мым каче­ст­вом (хотя в горо­де оно обыч­но при­оста­нав­ли­ва­лось) и, таким обра­зом, в этом слу­чае име­ли воз­мож­ность (с пред­ва­ри­тель­но­го раз­ре­ше­ния сена­та) осу­ществлять воен­ный импе­рий внут­ри горо­да. (О про­бле­мах, свя­зан­ных с поте­рей ауспи­ций в опре­де­лен­ных слу­ча­ях см. Mom­msen, Staatsrecht , I. 124, прим. 5.) До тех пор, пока коман­до­ва­ние арми­ей обыч­но осу­ществлял один из выс­ших маги­ст­ра­тов в тече­ние сро­ка сво­ей долж­но­сти, пра­во на три­умф при­над­ле­жа­ло исклю­чи­тель­но это­му клас­су (в исклю­чи­тель­ном слу­чае, напри­мер, в слу­чае Кв. Пуб­ли­лия Фило­на, кон­су­ла 327 г. до н. э., когда коман­до­ва­ние про­дле­ва­лось сверх обыч­но­го сро­ка, пра­во не утра­чи­ва­лось: Liv. VIII. 26, 7); поэто­му, когда во вре­мя вто­рой Пуни­че­ской вой­ны воз­ник­ла необ­хо­ди­мость назна­чать коман­ди­ров, не зани­мав­ших при этом одну из орди­нар­ных выс­ших маги­ст­ра­тур, в таких слу­ча­ях в три­ум­фе отка­зы­ва­ли (напр., П. Сци­пи­он в 206 г. до н. э., Liv. XXVIII. 38, 4; Л. Ман­лий Аци­дин в 199 г. до н. э., Liv. XXXII. 7, 4; Гн. Кор­не­лий Бла­зи­он в 196 г. до н. э., Liv. XXXIII. 27; и Л. Лен­тул в 200 г. до н. э., Liv. XXXI. 20, 3, « exemplum a majo­ri­bus non ac­ce­pis­se ut qui ne­que dic­ta­tor ne­que con­sul ne­que prae­tor res ges­sis­set tri­um­pha­ret » . Это пра­ви­ло сфор­му­ли­ро­ва­но так­же в Plut. Pomp . 14, ὑπά­τῳ ἢ στρα­τηγῷ μό­νῳ [θρίαμ­βον] δί­δωσιν ὁ νό­μοσ ). Позд­нее, когда воз­ник обы­чай (в кон­це кон­цов лега­ли­зо­ван­ный Сул­лой), соглас­но кото­ро­му коман­до­ва­ние арми­ей в про­вин­ции при­ни­ма­лось толь­ко после исте­че­ние годич­но­го сро­ка долж­но­сти в Риме, было при­зна­но необ­хо­ди­мым смяг­чить пра­ви­ло, по той прак­ти­че­ской при­чине, что, если никто из орди­нар­ных маги­ст­ра­тов не имел шан­сов одер­жать победу, то и ни один три­умф не мог быть пре­до­став­лен. Соот­вет­ст­вен­но, три­ум­фы, отпразд­но­ван­ные в позд­ней Рес­пуб­ли­ке, - это обыч­но три­ум­фы про­кон­су­лов и про­пре­то­ров. Тот факт, что эти лица уже зани­ма­ли одну из выс­ших маги­ст­ра­тур в горо­де, несо­мнен­но, облег­чил изме­не­ние ста­ро­го пра­ви­ла; одна­ко даже если это и было не так (как в исклю­чи­тель­ном слу­чае Пом­пея в 81 и 71 гг.), в три­ум­фе не отка­зы­ва­ли. В слу­чае про­кон­су­лов и про­пре­то­ров импе­рий пре­до­став­лял­ся (путем pro­ro­ga­tio ) стро­го для коман­до­ва­ния толь­ко в про­вин­ции; чтобы облег­чить три­умф, Сул­ла лега­ли­зо­вал обы­чай счи­тать импе­рий дей­ст­ву­ю­щим до тех пор, пока пол­ко­во­дец не достигнет горо­да (Cic. ad Fam . I. 9, 25: ср. Liv. XXXIV. 10; Mom­msen, Staatsrecht , I. 619, прим. 1 и 2). Одна­ко это рас­ши­ре­ние мог­ло быть полез­ным толь­ко до поме­рия, а для того, чтобы сохра­нить дей­ст­ву­ю­щий импе­рий внут­ри горо­да в день три­ум­фа, тре­бо­вал­ся спе­ци­аль­ный закон (pri­vi­le­gium , при­ни­ма­е­мый наро­дом ex auc­to­ri­ta­te se­na­tus , Liv. XXVI. 21, ср. XLV. 35). До его при­ня­тия пол­ко­во­дец оста­вал­ся за сте­на­ми, ибо если бы он всту­пил в город, то непре­рыв­ность его импе­рия была бы утра­че­на и он стал бы pri­va­tus , не име­ю­щим пра­ва на три­умф. (Поэто­му Лукулл оста­вал­ся за город­ски­ми сте­на­ми три года: Cic. Acad . pr . II. 1, 3: ср. слу­чай Цице­ро­на в 50 г. до н. э., ad Att . VII. 10.)

После важ­ной победы вой­ска про­воз­гла­ша­ли сво­его пол­ко­во­д­ца импе­ра­то­ром (частый, но не уни­вер­саль­ный пер­вый шаг к три­ум­фу: Mom­msen, Staatsr . I. 123); Он при­ни­мал fas­ces lau­rea­ti (Cic. pro Lig . 3, 7, ad Att . VII. 10) и направ­лял сена­ту lit­te­rae lau­rea­tae (Liv. V. 28, 13; Plin. H . N . XV. § 40; Zon. VII. 21; ср. Tac. Agr . 18), т. е., доне­се­ние, объ­яв­ля­ю­щее о победе. Если эти сведе­ния ока­зы­ва­лись удо­вле­тво­ри­тель­ны­ми, с.895 сенат объ­яв­лял обще­ст­вен­ные молеб­ст­вия , кото­рые столь часто явля­лись пред­вест­ни­ка­ми три­ум­фа, что Катон счи­та­ет нуж­ным напом­нить Цице­ро­ну о том, что это не обя­за­тель­но так (Cic. ad Fam . XV. 5, 2). После воз­вра­ще­ния пол­ко­во­д­ца с арми­ей в окрест­но­сти Рима сле­дую­щим эта­пом было полу­че­ние согла­сия сена­та; но оно мог­ло быть дано толь­ко при выпол­не­нии опре­де­лен­ных усло­вий.

1. До кон­ца цере­мо­нии три­ум­фа­тор дол­жен был обла­дать выс­шей вла­стью маги­ст­ра­та, т. е. импе­ри­ем кон­су­ла, пре­то­ра, дик­та­то­ра, про­кон­су­ла и про­пре­то­ра, и этот импе­рий дол­жен был быть полу­чен пра­виль­ным кон­сти­ту­ци­он­ным путем (таким обра­зом, для три­бу­нов с кон­суль­ской вла­стью исклю­ча­лась воз­мож­ность три­ум­фа; с три­ум­ви­ра­ми было ина­че, Mom­msen, Staatsr . I. 126 c). Этот момент уже обсуж­дал­ся, но оста­ет­ся упо­мя­нуть несколь­ко исклю­че­ний и выте­каю­щих след­ст­вий. Когда про­ма­ги­ст­ра­та изби­ра­ли кон­су­лом во вре­мя коман­до­ва­ния, его три­умф про­ис­хо­дил в день вступ­ле­ния в долж­ность (напри­мер, Марий в 104 г. до н. э.: Mom­msen, Staatsr . I. 124, прим. 4). Импе­рий вне Рима был неогра­ни­чен, поэто­му в одно вре­мя и на одной терри­то­рии его мог­ло осу­ществлять толь­ко одно лицо; если пол­ко­вод­цев было двое, то мог быть дан лишь один три­умф; поэто­му он пре­до­став­лял­ся либо пол­ко­вод­цу более высо­ко­го ран­га (напри­мер, дик­та­то­ру, а не кон­су­лу; кон­су­лу, а не пре­то­ру: Liv. II. 31, IV. 29, 4; Ep . XIX), либо, в слу­чае двух кон­су­лов, - тому из них, чья оче­редь была вла­деть импе­ри­ем и ауспи­ци­я­ми в день бит­вы (напри­мер, бит­ва при Метав­ре: Liv. XXVIII. 9, 10). Поэто­му на три­умф не мог при­тя­зать коман­дир, одер­жав­ший победу на терри­то­рии, где дей­ст­во­вал чужой импе­рий (Liv. l . c . Бит­ва при Метав­ре состо­я­лась в про­вин­ции М. Ливия: ср. Liv. X. 37, XXXIV. 10). Исклю­че­ния из этих пра­вил появ­ля­ют­ся после Пер­вой Пуни­че­ской вой­ны, и малый три­умф (ova­tio ) обыч­но пре­до­став­лял­ся в том слу­чае, если в более зна­чи­тель­ных поче­стях было отка­за­но. В соот­вет­ст­вии с этим же прин­ци­пом тот, кто коман­до­вал alie­nis aus­pi­ciis , т. е., как пред­ста­ви­тель отсут­ст­ву­ю­ще­го пол­ко­во­д­ца или под­чи­нен­ный при­сут­ст­ву­ю­ще­го, не имел пра­ва на три­умф (Dio Cass. XLIII. 42). Цезарь нару­шил это пра­ви­ло в кон­це жиз­ни в отно­ше­нии сво­их лега­тов (Dio Cass. l . c . , Кв. Фабий Мак­сим и Кв. Педий: ср. Mom­msen, Staatsrecht , I. 127, прим. 3). Это­му при­ме­ру сле­до­ва­ли в прав­ле­ние три­ум­ви­ра­та (напри­мер, П. Вен­ти­дий, легат Анто­ния: Dio Cass. XLVIII. 41, 5). Нако­нец, несмот­ря на пра­ви­ло, сфор­му­ли­ро­ван­ное Цице­ро­ном (de Leg . Agr . II. 12, 30) о необ­хо­ди­мо­сти кури­ат­ско­го зако­на для воен­но­го импе­рия, в кон­це рес­пуб­ли­ки име­ет­ся при­мер три­ум­фа, полу­чен­но­го чело­ве­ком, кото­ро­му импе­рий нико­гда не был вру­чен таким обра­зом (Cic. ad Att . IV. 16, 12; C . I . L . I. с. 460, XXVII).

2. Победа долж­на быть одер­жа­на в спра­вед­ли­вой борь­бе про­тив вра­гов государ­ства (jus­tis hos­ti­li­bus­que bel­lis , Cic. pro Deiot . 5, 13), а не в граж­дан­ской войне и не в вос­ста­нии рабов (Val. Max. II. 8, 7; Dio Cass. XLIII. 42; Flo­rus, II. 10, 9; Lu­can. I. 12; Gell. V. 6, 21; Plut. Caes . 56). Поэто­му не было три­ум­фов после взя­тия Капуи в 211 г. до н. э., или Фре­гелл в 125 г. до н. э., хотя пер­вый город не имел пол­но­го граж­дан­ства, а вто­рой был все­го лишь латин­ской коло­ни­ей (при­чи­на, ука­зан­ная в Val. Max. l . c . , буд­то Капуя при­над­ле­жа­ла Риму, а три­умф пре­до­став­лял­ся толь­ко pro auc­to im­pe­rio , невер­на: Mom­msen, Staatsr . I. с. 129, прим. 3). Три­ум­фы Цеза­ря после Тап­са и Мун­ды и Окта­ви­а­на - после Акция не нару­ша­ли это­го пра­ви­ла, ибо в каж­дом слу­чае победа была пред­став­ле­на как одер­жан­ная над ино­зем­ца­ми; хотя, с дру­гой сто­ро­ны, Цезарь не празд­но­вал три­ум­фа за Фар­сал. Такое отно­ше­ние встре­ча­ет­ся еще у Сеп­ти­мия Севе­ра (He­ro­dian, III. 9, 1).

3. Победа долж­на быть одер­жа­на в ходе круп­но­го сра­же­ния (Gell. V. 6, 21); и, соглас­но Вале­рию Мак­си­му (II. 8, 1), закон уста­нав­ли­вал, что вра­гу дол­жен быть нане­сен урон не менее, чем в 5000 чело­век в одной бит­ве. (Пле­бис­цит 62 г. до н. э. обя­зал пол­ко­во­д­ца под­твер­ждать свои сведе­ния под при­ся­гой и уста­но­вил штра­фы за фаль­си­фи­ка­цию). Это пра­ви­ло явно было уста­нов­ле­но недав­но, и даже после это­го извест­но мно­го при­ме­ров пре­до­став­ле­ния три­ум­фов за общие резуль­та­ты (в слу­чае П. Кор­не­лия и М. Бебия, Liv. XL. 38, не было вой­ны. Ср. VIII. 26, 7; XXXVII. 46; Cic. in Pis . 26, 62).

4. Вой­на долж­на была быть доведе­на до завер­ше­ния (de­bel­la­tum ), чтобы армию мож­но было ото­звать (de­por­ta­tio exer­ci­tus ); при­сут­ст­вие победо­нос­ных сол­дат было суще­ст­вен­ной частью цере­мо­нии (Liv. XXVI. 21; XXXI. 49). Поэто­му пер­во­на­чаль­но пере­да­ча армии пре­ем­ни­ку на теат­ре воен­ных дей­ст­вий лиша­ла пра­ва на три­умф. Позд­нее, когда обсто­я­тель­ства потре­бо­ва­ли при­сут­ст­вия посто­ян­ных армий на боль­шом рас­сто­я­нии от Ита­лии, усло­вие о de­por­ta­tio было отме­не­но, в слу­чае, если вой­на была доведе­на до завер­ше­ния (Liv. XXXIX. 29, 4).

Реши­тель­ные победы в широ­ко­мас­штаб­ной или про­дол­жи­тель­ной войне мог­ли воз­на­граж­дать­ся три­ум­фом, т. е., они рас­смат­ри­ва­лись как завер­ше­ние отдель­ных войн: напри­мер, в войне с Ган­ни­ба­лом - бит­ва при Метав­ре и взя­тие Тарен­та. При­тя­за­ния на три­умф после заво­е­ва­ния Сици­лии и Испа­нии в той же войне были откло­не­ны по иным при­чи­нам (ср. Tac. Ann . I. 55; II. 41).

Учи­ты­вая, что выс­ший маги­ст­рат имел абсо­лют­ное пра­во исполь­зо­вать неогра­ни­чен­ный импе­рий внут­ри горо­да в день сво­его три­ум­фа, суще­ст­во­ва­ние набо­ра пра­вил под­ра­зу­ме­ва­ет при­зна­ние неко­е­го авто­ри­те­та, отлич­но­го от само­го пол­ко­во­д­ца, кото­рый дол­жен при­ни­мать реше­ния об их при­ме­ни­мо­сти. Соб­ст­вен­но гово­ря, мы видим, что с древ­ней­ших вре­мен это пра­во при­зна­ва­лось за сена­том (Liv. II. 47, 10; III. 29, 4; 63, 9: ср. Po­lyb. VI. 13; Sen. de Ben . V. 15), что его реше­ния все­гда рас­смат­ри­ва­лись как окон­ча­тель­ные (напри­мер, Liv. X. 36, 19; Dio­nys. IX. 26) и лишь в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях отме­ня­лись апел­ля­ци­ей к наро­ду (Liv. III. 63, 8; VII. 17, 9; Zon. VIII. 20) или силой (слу­чаи Л. Посту­мия Мегел­ла, Liv. X. 37; и Аппия Клав­дия, Cic. pro Cael . 14, 34; Suet. Tib . 2). Не извест­но ни одно­го слу­чая, где сна­ча­ла не обра­ти­лись бы к сена­ту. Несо­мнен­но, тем пунк­том, где дан­ный орган давал почув­ст­во­вать свою власть, было поста­нов­ле­ние сена­та, без кото­ро­го не мог­ли выде­лять­ся государ­ст­вен­ные сред­ства для рас­хо­дов на три­умф (Po­lyb. VI. 15, 8; Liv. XXXIII. 23, 8: ср. Dio Cass. LXXIV. 2). В слу­чае про­ма­ги­ст­ра­тов, чей импе­рий был осно­ван на pro­ro­ga­tio , за согла­си­ем сена­та сле­до­ва­ло pri­vi­le­gium , раз­ре­шаю­щее с.896 сохра­не­ние импе­рия внут­ри горо­да для три­ум­фа (см. выше). Веро­ят­но, из-за сме­ше­ния с этим ино­гда гово­рит­ся, что согла­сие сена­та долж­но быть утвер­жде­но наро­дом: напри­мер, Suet. Fr . VIII. ed. Roth. См. Wil­lems, Le Sé­nat de la Ré­pub­li­que Ro­mai­ne , vol. II. с. 672, прим. 2. Но ран­нее упо­ми­на­ние уча­стия наро­да в Liv. IV. 20, в 437 г. до н. э. (ср. Dio­nys. III. 59), воз­мож­но, ука­зы­ва­ет на то, что в ран­ние вре­ме­на дело обсто­я­ло ина­че. Для этих обсуж­де­ний сенат соби­рал­ся вне город­ских стен, обыч­но в хра­ме Бел­ло­ны (Liv. XXVI. 21, XXXVI. 39) или Апол­ло­на (Liv. XXXIX. 4), чтобы пол­ко­во­дец имел воз­мож­ность лич­но отста­и­вать свои при­тя­за­ния. После того, как Август воз­вел храм Мар­са Мсти­те­ля на сво­ем фору­ме, по край­ней мере послед­нее заседа­ние про­во­ди­лось там (Suet. Aug . 29).

Когда насту­пал назна­чен­ный день, весь народ высы­пал из домов в празд­нич­ной одеж­де; неко­то­рые ста­но­ви­лись на сту­пе­нях государ­ст­вен­ных зда­ний, а дру­гие под­ни­ма­лись на под­мост­ки, воз­двиг­ну­тые, чтобы дать обзор зре­ли­ща. Все хра­мы были рас­пах­ну­ты, цве­точ­ные гир­лян­ды укра­ша­ли каж­дый храм и ста­тую, на каж­дом алта­ре курил­ся фими­ам. (Plut. Aem . Paul . 32; Ov. Trist . IV. 2, 4). Тем вре­ме­нем, пол­ко­во­дец, при­быв­ший ночью на Мар­со­во поле (Joseph. B . J . VII. 5, 4), обра­щал­ся к сво­им сол­да­там на con­tio и объ­яв­лял о награ­дах, кото­рые будут рас­пре­де­ле­ны меж­ду офи­це­ра­ми и сол­да­та­ми (Liv. X. 30, 46; XXX. 45, 3; XXXIII. 23, &c.; Plin. H . N . XXXVII. § 16; Dio Cass. XLIII. 21).

Затем про­цес­сия выст­ра­и­ва­лась на Мар­со­вом поле, где ее встре­чал сенат и маги­ст­ра­ты (Jose­phus, l . c .). Обыч­но соблюдал­ся сле­дую­щий порядок, но, есте­ствен­но, в опре­де­лен­ных обсто­я­тель­ствах мог­ли быть откло­не­ния (хоро­ший при­мер тако­вых - три­умф Авре­ли­а­на, опи­сан­ный в Vi­ta Aurel . 33).

1. Маги­ст­ра­ты и сенат (Dio Cass. LI. 21, 9).

2. Тру­ба­чи (tu­bi­ci­nes : Plut. Aem . Paul . 33; Ap­pian, Pun . 66).

3. Ося­за­е­мые пло­ды победы, вклю­чая захва­чен­ное ору­жие, пред­ме­ты мате­ри­аль­ной или худо­же­ст­вен­ной цен­но­сти, изо­бра­же­ния заво­е­ван­ных стран, горо­дов, рек и т. д. в виде кар­тин, моде­лей и алле­го­ри­че­ских фигур (Liv. XXVI. 21, 7; Cic. Phil . VIII. 6, 18;. Tac. Ann . II. 41; Plin. H . N . V. § 5. На одном из внут­рен­них релье­фов арки Тита все носиль­щи­ки этих пред­ме­тов увен­ча­ны лав­ро­вы­ми вен­ка­ми), а так­же таб­ли­цы, на кото­рых напи­са­ны назва­ния поко­рен­ных наро­дов и стран. Вме­сте с этим выстав­ля­лись золотые вен­ки, пода­рен­ные пол­ко­вод­цу горо­да­ми заво­е­ван­ной про­вин­ции (Liv. XXVI. 21, XXXIV. 52; Plut. Aem . Paul . 34. В ран­ние вре­ме­на они были сде­ла­ны из лав­ра: Gell. V. 6, 7).

4. Белый бык, пред­на­зна­чен­ный для жерт­во­при­но­ше­ния, с позо­ло­чен­ны­ми рога­ми, укра­шен­ный vit­tae и ser­ta , кото­ро­го сопро­вож­да­ют жре­цы со сво­и­ми при­над­леж­но­стя­ми и за кото­рым сле­ду­ют камил­лы, несу­щие в руках пате­ры и про­чие свя­щен­ные сосуды и инстру­мен­ты (Plut. Aem . Paul . 33).

5. Важ­ней­шие плен­ни­ки в цепях (напр., Пер­сей, Югур­та, Вер­цин­ге­то­рикс, Зено­бия. Умер­шую Клео­пат­ру пред­став­ля­ло изо­бра­же­ние: Dio Cass. LI. 21, 8).

6. Лик­то­ры пол­ко­во­д­ца в крас­ных туни­ках, с фас­ци­я­ми, укра­шен­ны­ми лав­ром (Ap­pian, Pun . 66. Веро­ят­но, фас­ции были без топо­ров; так на релье­фе арки Тита. См., одна­ко, Mom­msen, Staatsr . I. 129; L IC­TOR с. 66 a).

7. Кифа­ри­сты (citha­ris­tae ) или lu­dio­nes , тан­цу­ю­щие и пою­щие, как бы тор­же­ст­вуя над побеж­ден­ным вра­гом (Ap­pian, l . c . : ср. Dio­nys. VII. 72).

Три­ум­фаль­ная колес­ни­ца: с релье­фа. (Montfau­con, Ant . Exp . IV. pl. CV).

Об исполь­зо­ва­нии белых коней см. выше. После Камил­ла (Liv. V. 23; Dio Cass. LII. 13; Plut. Cam . 7), не извест­но ни одно­го пол­ко­во­д­ца, решив­ше­го­ся их исполь­зо­вать, до Цеза­ря (Dio Cass. XLIII. 14, 3), но его при­ме­ру, по-види­мо­му, посто­ян­но сле­до­ва­ли импе­ра­то­ры (Suet. Ne­ro , 25; Plin. Pan . 22. Поэты авгу­стов­ской эпо­хи упо­ми­на­ют это как обыч­ную деталь: Ovid, A . A . I. 214; Pro­pert. V. 1, 32). Как колес­ни­ца, так и кони были укра­ше­ны лав­ром (Suet. Aug . 94; Ov. Ex Pont . II. 1, 58; Flor. I. 5, 6; Zon. VII. 8). В III в., если три­умф празд­но­вал­ся над пар­фя­на­ми (tri­um­phus Per­si­cus ), колес­ни­цу вез­ли четы­ре сло­на (Vi­ta Alex . Sev . 57, 4; Gord . Tert . 27, 9; и ср. моне­ту Дио­кле­ти­а­на и Мак­си­ми­а­на, опи­сан­ную в Co­hen, Mé­dail­les Im­pé­ria­les , VI. с. 479, 3). Пом­пей без­успеш­но пытал­ся полу­чить раз­ре­ше­ние на это во вре­мя афри­кан­ско­го три­ум­фа (Plut. Pomp . 14: ср. Mar­quardt, Staatsverwal­tung , II. с. 586, прим. 7). Перед колес­ни­цей сжи­га­ли ладан (Ap­pian, Pun . 66). Пла­тье пол­ко­во­д­ца (см. выше о его общем харак­те­ре) состо­я­ло из укра­шен­ной цве­точ­ным узо­ром туни­ки (tu­ni­ca pal­ma­ta ) и шитой золо­том ман­тии (to­ga pic­ta ), то и дру­гое - пур­пур­но­го цве­та (Plut. Aem . Paul . 34; Liv. X. 7, 9). В пра­вой руке он дер­жал лав­ро­вую ветвь (Plut. Aem . Paul . 32; Plin. H . N . XV. § 137), а в левой - ски­петр из сло­но­вой кости, увен­чан­ный орлом (Dio­nys. III. 61, V. 47; Val. Max. IV. 4, 5; Juv., X. 43). В древ­ние вре­ме­на его тело, види­мо, рас­кра­ши­ва­ли крас­ной крас­кой (Plin. H . N . XXXIII. § 111, и см. выше). На голо­ве у него был лав­ро­вый венок (Plin. H . N . XV. § 137). Поза­ди него сто­ял государ­ст­вен­ный раб, дер­жав­ший у него над голо­вой тяже­лую золотую коро­ну Юпи­те­ра в фор­ме дубо­во­го вен­ка (Juv. X. 39; Plin. H . N . XXXIII. § 11, XXXVIII. § 7; Zon. VII. 21; Ter­tull. de Cor . 13). Чтобы эта куль­ми­на­ция чело­ве­че­ских и почти боже­ст­вен­ных поче­стей не име­ла таких дур­ных с.897 послед­ст­вий, как гор­дость, in­vi­dia , и сглаз, пол­ко­во­дец наде­вал аму­лет (fas­ci­nus ) или при­креп­лял его к колес­ни­це, вме­сте с малень­ким коло­коль­чи­ком и пле­тью (Plin. H . N . XXVIII. § 39; Zon. VII. 21; Mac­rob. Sat . I. 6, 9); а раб, ехав­ший поза­ди него, шеп­тал ему на ухо: « Res­pi­ce post te, ho­mi­nem te me­men­to» (Ter­tull. Apol . 33, под­твер­жде­но в Ar­rian, Diss . Epict . III. 24, 85, и Plin. H . N . l . c . : ср. Juv. X. 41). Вряд ли мож­но пред­по­ло­жить, что раб при­сут­ст­во­вал при три­ум­фе импе­ра­то­ра. На памят­ни­ках почти все­гда поза­ди импе­ра­то­ра изо­бра­же­на Победа, дер­жа­щая у него над голо­вой лав­ро­вый венок. Види­мо, три­ум­фа­то­ру при­над­ле­жа­ло так­же государ­ст­вен­ное крес­ло (sel­la ), ибо оно упо­ми­на­ет­ся в свя­зи с дру­ги­ми три­ум­фаль­ны­ми отли­чи­я­ми (Liv. X. 7, 9; Dio Cass. XLIV. 6; Suet. Jul . 76; Mom­msen, Staatsr . I. с. 423). Несо­вер­шен­но­лет­ние дети три­ум­фа­то­ра (и маль­чи­ки, и девоч­ки) еха­ли вме­сте с ним в колес­ни­це или вер­хом (Liv. XLV. 40, 8; Val. Max. V. 7, 1; 10, 2; Tac. Ann . II. 41; Vi­ta M . Ant . Phil . 12, 10; Cic. pro Mur . 5, 11; Suet. Tib . 6). Его взрос­лые сыно­вья еха­ли вер­хом поза­ди (Liv. XLV. 40, 4), после аппа­ри­то­ров (Ap­pian, Pun . 66), вме­сте с его лега­та­ми и три­бу­на­ми (Cic. in Pis . 25, 60; Ap­pian, Mithr . 117). Затем ино­гда шли рим­ские граж­дане, кото­рых он спас от раб­ства сво­ей победой, в обра­зе воль­ноот­пу­щен­ни­ков (Liv. XXX. 45, 5; XXXIII. 23, 6; XXXIV. 52, 12). Про­цес­сию завер­ша­ла вся мас­са пехоты в поход­ном поряд­ке, с укра­шен­ны­ми лав­ром копья­ми (Plin. H . N . XV. § 133), кри­ча­щая « Ио, три­умф!» (Var­ro, L . L . V. 7; Hor. Od . IV. 2, 49; Ti­bull. II. 6, 121) и пою­щая пес­ни, как с похва­ла­ми, так и с гру­бей­ши­ми непри­стой­но­стя­ми в адрес пол­ко­во­д­ца (Liv. IV. 20; 53, 11, &c.; Suet. Jul . 49, 51; Mart. I. 5, 3; про­чие ссыл­ки при­веде­ны в Mar­quardt, Staatsverw . II. с. 588, прим. 2. См. так­же Mun­ro, Cri­ti­cisms and Elu­ci­da­tions of Ca­tul­lus , с. 90).

Про­цес­сия всту­па­ла в город через Три­ум­фаль­ные ворота . Здесь при­но­си­лись жерт­вы опре­де­лен­ным боже­ствам (Joseph. B . J . VII. 5, 4). Затем про­цес­сия про­хо­ди­ла через цирк Фла­ми­ния и через, или, по край­ней мере мимо, теат­ров в этом же рай­оне, вме­щав­ших тол­пы зри­те­лей (Plut. Lu­cull . 37, Joseph. B . J . l . c .), и, веро­ят­но, всту­па­ла непо­сред­ст­вен­но в город через Кар­мен­таль­ские ворота, так как мы зна­ем, что она пере­се­ка­ла Велабр (оче­вид­но, Этрус­скую ули­цу) и Бычий рынок (Suet. Jul . 37; Cic. Verr . I. 59, 154). Далее про­цес­сия оги­ба­ла Пала­тин­ский холм через Боль­шой цирк (Cic. l . c . ; Plut. Aem . Paul . 32) и по ули­це меж­ду Пала­ти­ном и Цели­ем, дости­гая в кон­це Свя­щен­ной доро­ги, кото­рая вела шест­вие на форум (Hor. Od . IV. 2, 35; Epod . 7, 8). Марш­рут, веро­ят­но, про­ле­гал по южной сто­роне фору­ма (Jor­dan, Ca­pi­tol , Fo­rum , und Sac­ra Via , Ber­lin, 1881). В кон­це Свя­щен­ной доро­ги начи­нал­ся Капи­то­лий­ский спуск, и когда пол­ко­во­дец при­бли­жал­ся к нему, глав­ных плен­ни­ков вели в сто­ро­ну, в рас­по­ло­жен­ную рядом тюрь­му, и там каз­ни­ли (Cic. Verr . V. 30, 77; Liv. XXVI. 13; Tre­bell. Poll. Trig . Tyr . 22. Пер­во­на­чаль­но им отру­ба­ли голо­ву топо­ром, позд­нее - уду­ша­ли: ср. Liv. XXVI. 13, 15 с Tre­bell. Poll. Trig . Tyr . 22, 8, и см. Mom­msen, Staatsr . I. 129). Сохра­не­ние жиз­ни подоб­ным плен­ни­кам было воз­мож­но лишь как исклю­че­ние. Самый ран­ний слу­чай - это Пер­сей, поми­ло­ван­ный Эми­ли­ем Пав­лом (Plut. 37), при­ме­ру кото­ро­го после­до­вал Пом­пей (Ap­pian, Mithr . 117), Тибе­рий в пан­нон­ском три­ум­фе в 12 г. н. э. (Ov. ex Pont . II. 1, 45) и Авре­ли­ан в отно­ше­нии Зено­бии (Tre­bell. Poll. Trig . Tyr . 30, 27). Жерт­во­при­но­ше­ние в хра­ме не мог­ло начать­ся преж­де, чем состо­ит­ся казнь (Joseph. B . J . VII. 5, 6).

Затем пол­ко­во­дец под­ни­мал­ся на Капи­то­лий (Алек­сандр Север шел пеш­ком, Vi­ta , 57, 4). Когда он дости­гал хра­ма, на коле­ни бога воз­ла­га­ли лав­ро­вую ветвь и вен­ки с фас­ций (Sen. Con­sol . ad Helv . 10; Plin. H . N . XV. § 40; Plin. Pan . 8; Sil. Ital. XV. 118; Stat. Silv . IV. 1, 41; Pa­ca­tus, Paneg . in Theod . 9, 5), а позд­нее - паль­мо­вую ветвь (ср. Mar­quardt, Staatsverw . II. с. 589, прим. 2). Затем совер­ша­лось жерт­во­при­но­ше­ние. In­sig­nia tri­um­phi , т. е., наи­бо­лее зна­чи­тель­ная добы­ча (напр., воз­вра­щен­ные зна­ме­на Крас­са, Dio Cass. LIV. 83, и, несо­мнен­но, - Вара, Tac. Ann . II. 41), впо­след­ст­вии поме­ща­лись в храм Мар­са Мсти­те­ля (Suet. Aug . 29). Нако­нец, пол­ко­во­дец с сена­том уго­ща­лись на обще­ст­вен­ном пиру в хра­ме (Liv. XLV. 39). Суще­ст­во­вал обы­чай при­гла­шать кон­су­лов на этот пир, а затем направ­лять им пись­мо с прось­бой не при­хо­дить, - несо­мнен­но, для того, чтобы три­ум­фа­тор был наи­бо­лее выдаю­щим­ся лицом сре­ди собрав­ших­ся (Plut. Quaest . Rom . 80; Val. Max. II. 8, 6). Такое же уго­ще­ние устра­и­ва­лось для сол­дат и для граж­дан в хра­ме Гер­ку­ле­са (Plut. Lu­cull . 37; Athen. V. с. 221 f).

Все эти про­цеду­ры, в общем, завер­ша­лись в тече­ние одно­го дня, но когда коли­че­ство добы­чи было очень вели­ко, а вой­ска - очень мно­го­чис­лен­ны, для пред­став­ле­ния тре­бо­ва­лось более дли­тель­ное вре­мя. Так, македон­ский три­умф Фла­ми­ния про­дол­жал­ся три дня под­ряд (Liv. XXXIX. 52; ср. Plut. Aem . Paul . 32).

Поче­сти три­ум­фа­то­ра в этот день не закан­чи­ва­лись. На обще­ст­вен­ных зре­ли­щах он появ­лял­ся в лав­ро­вом вен­ке (Plin. H . N . XV. § 126; Val. Max. III. 6, 5), а в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях - в ves­tis tri­um­pha­lis (напр., Л. Эми­лий Павел и Пом­пей; Auc­tor, de Vir . ill . 56; Vell. II. 40). Суще­ст­во­вал обы­чай пре­до­став­лять ему место для дома за государ­ст­вен­ный счет; такие особ­ня­ки назы­ва­лись tri­um­pha­les do­mus (Plin. H . N . XXXVI. § 112). Его имя вно­си­лось в Три­ум­фаль­ные фасты (C . I . L . I. с. 453); ему поз­во­ле­но было укра­сить вход в свой дом тро­фе­я­ми (Plin. H . N . XXXV. § 7; Cic. Phil . II. 28; Liv. X. 7, 9), а ста­туя в лав­ро­вом вен­ке, сто­я­щая в три­ум­фаль­ной повоз­ке, выстав­лен­ная в вести­бу­ле, пере­да­ва­ла его сла­ву потом­ству (Juv. VIII. 3). Нако­нец, после смер­ти его прах мог быть похо­ро­нен внут­ри город­ских стен (Plut. Quaest . Rom . 79; Mom­msen, Staatsr . I. с. 426, прим. 1).

Три­умф на Аль­бан­ской горе (tri­um­phus in Mon­te Al­ba­no) пред­став­лял собой про­цес­сию в храм Юпи­те­ра Лати­а­рия на Аль­бан­ской горе. Он про­во­дил­ся jure с.898 con­su­la­ris im­pe­rii (Liv. XXXIII. 23, 3), si­ne pub­li­ca auc­to­ri­ta­te (Liv. XLII. 21, 7), но к нему при­бе­га­ли лишь в слу­чае, когда сенат отка­зы­вал в обыч­ном три­ум­фе, и он счи­тал­ся поче­стью более низ­ко­го раз­ряда (Liv. XXXIII. 23). Хотя он фик­си­ро­вал­ся в Три­ум­фаль­ных фастах, но не был рав­но­зна­чен три­ум­фу в горо­де, ибо когда Мар­цел­лу в 211 г. до н. э. отка­за­ли в боль­шом три­ум­фе, но дали поз­во­ле­ние на малый (ova­tio ), он все же отпразд­но­вал три­умф на Аль­бан­ской горе нака­нуне ова­ции (Liv. XXVI. 21, 6). Пер­вый при­мер тако­го три­ум­фа подал Г. Папи­рий Мазон в 231 г. до н. э. (Plin. H . N . XV. § 126; Val. Max. III. 6, 5), и его при­ме­ру после­до­ва­ли мно­гие дру­гие (Liv. XXVI. 21, 6; XXXIII. 23, 3; XLII. 21, 7; XLV. 38; - Plut. Marc . 22).

Мор­ской три­умф (tri­um­phus Na­va­lis) . - Самый ран­ний из извест­ных был отпразд­но­ван Г. Дуи­ли­ем за мор­скую победу над кар­фа­ге­ня­на­ми в 260 г. до н. э. (Liv. Ep . XVII; Flor. I. 8, 10; Plin. H . N . XXXIV. § 20). Дру­гие при­ме­ры - это М. Эми­лий Павел в 254 г. до н. э. (Liv. XLII. 20, 1), Г. Лута­ций Катул в 241 г. до н. э. (Val. Max. II. 8, 2), Кв. Фабий Лабе­он в 189 г. до н. э. (Liv. XXXVII. 60, 6), Гн. Окта­вий в 167 г. до н. э. (Liv. XLV. 42, 2); и см. Три­ум­фаль­ные фасты к 497, 498, 513, 526 гг. О спе­ци­фи­че­ских осо­бен­но­стях ниче­го не извест­но. Г. Дуи­лий и М. Эми­лий Павел воз­двиг­ли рост­раль­ные колон­ны в память о сво­их победах (Liv. XLII. 20, 1).

Лагер­ный три­умф (tri­um­phus Castren­sis) . - Про­цес­сия сол­дат через лагерь в честь под­чи­нен­но­го глав­но­ко­ман­дую­ще­му офи­це­ра, кото­рый совер­шил бле­стя­щий подвиг (Liv. VII. 36).

В эпо­ху импе­рии, когда монарх стал един­ст­вен­ным обла­да­те­лем импе­рия, а все коман­ди­ры были лишь лега­та­ми, дей­ст­ву­ю­щи­ми под его ауспи­ци­я­ми, выше­ука­зан­ное усло­вие насчет обла­да­ния импе­ри­ем стро­го соблюда­лось, и пре­цеден­ту, создан­но­му Цеза­рем в поль­зу его лега­тов, сле­до­вал толь­ко Август в нача­ле сво­его прав­ле­ния (Dio Cass. LIV. 12; Suet. Aug . 38). Даже сре­ди обла­да­те­лей под­чи­нен­но­го про­кон­суль­ско­го импе­рия три­умф стал ред­ким и затем пре­до­став­лял­ся лишь в том слу­чае, если они были чле­на­ми импе­ра­тор­ской семьи (Dio Cass. LIV. 24 ука­зы­ва­ет 14 г. до н. э. как дату изме­не­ния, когда Агрип­па отка­зал­ся от три­ум­фа, как он посту­пил и в 19 г. до н. э., Dio Cass. LIV. 11). Три­ум­фы были отпразд­но­ва­ны Тибе­ри­ем (7 г. до н. э., Vell. II. 97, Dio Cass. LV. 6; и 12 г. н. э., Vell. II. 121, Suet. Tib . 20), Гер­ма­ни­ком (26 г. н. э.

В молодости Максимилиану довелось побывать пленником города Брюгге. Казалось бы, невозможно унизить государя сильнее. Однако Венеции это удалось. Венецианская республика не пустила Максимилиана на его собственную коронацию в Рим. Точнее, венецианцы заявили, что позволят нашему герою проехать через контролируемую ими территорию лишь в том случае, если он будет путешествовать как чaстное лицо, без войска.

Тут читатель может спросить: а как же сумел короноваться в Римe отец Максимилиана Фридрих, известный хроническим недостатком средств и авторитета? Именно так: он отправился на Аппенины с частным визитом. Во времена Фридриха титулы имели столь мало практического содержания, что если кто-то желал быть императором, то вполне мог стать им в частном порядке. С тех пор кое-что изменилось. Была проведена имперская реформа, учредившая в Германии некое подобие государства. Титул Максимилиана был делом не только его личного престижа, но и государственного значения.

И тогда он решил обойтись без коронации в Риме. 8 февраля 1508 года в Триенте кардинал Матеус Ланг, близкий друг и советник Максимилиана, провозгласил его избранным императором Священной Римской империи. С тех пор избрание курфюрстами стало считаться достаточным основанием для использования императорского титула. Заведённый Максимилианом порядок вещей сохранялся до времён Наполеона. Коронации в Риме больше не проводились. Кстати, именно при Максимилиане к названию "Священная Римская империя" были добавлены слова "германской нации" .

Венецианцы между тем отобрали у Максимилиана часть Истрии и Фриуля. Венеция была на вершине могущества и не намеревалась терпеть присутствие конкурентов в Адриатическое море. Республикa св. Марка не боялась никого и ничего. Она сама была способна внушить страх кому угодно. Европейцы опасались, что венецианцы подомнут под себя весь континент. Кажется, я где-то уже писал, что вся конспирология, посвящённая еврейским, масонским, иезуитским и т.п. глобальным заговорам, восходит к антивенецианским памфлетам рубежа XV-XVI веков.

Якопо де Барбари, карта Венеции, 1500 год. Работа над картой заняла три года. Благодаря размерам 2,8 x 1,3 м эта изготовленная на шести досках гравюра стала самым большим графическим произведением своего времени. Впечатление, произведённое картой Венеции на Европу, соответствoвaл o её габаритам. После 1503 года Барбари перебрался во Фландрию и работал на детей Максимилиана, сначала - на Филиппа Красивого, а после его смерти - на Маргариту.

Для предотвращения венецианской угрозы 10 декабря 1508 года в Камбре была создана лига, в которую вошли император Максимилиан, папа римский Юлий II, король Испании Фердинанд Арагонский, король Франции Людовик XII, герцог Савойский Карл III и т.д. Oдним из основных организаторов Камбрийской Лиги стала дочь Максимилиана Маргарита, пожившая и при французском, и при испанском, и при савойском дворax и повсюду нашедшая себе друзей. Союзники составили план раздела венецианских владений, а папа объявил венецианцев врагами церкви.

Людовик XII наголову разбил венецианские войска при Аньянделло. Но оказалось, что Венеции было легче оправиться от поражения, чем Франции - воспользоваться плодами победы. Говорят, кардинал Руанский однажды заметил: "Итальянцы ничего не понимают в военном деле" , на что Макиавелли тут же ответил: "Французы ничего не понимают в политике" . Венецианская армия состояла из кондотьеров, и гибель войска означала для республики всего лишь потерю одной риcкованой инвестиции. Венеция немедленно наняла себе новую армию, а вот Франции было негде нанять дипломатию венецианского уровня.

Компромисс там, территориальная уступка тут, сепаратные переговоры здесь... Французы сами не заметили, как от Кембрийской лиги ничего не осталось. Война не прекратилась, но в 1511 году союзником Франции оставалось одно лишь герцогство Феррарское, а Венецианская республика, Священная Римская империя, королевство Испанское, Швейцария и папа римский уже входили в созданную для борьбы с французской агрессией Священную лигу. Впрочем, описание затянувшихся на полвека Итальянских войн не входит в мои намерения, а посему вернёмся к Максимилиану.

Слева: император Максимилиан I. Портрет работы Альбрехта Дюрера. Справа: Альбрехт Дюрер, автопортрет.

В декабре 1510 года в возрасте тридцати восьми лет скончалась его вторая жена Бьянка-Мария Сфорца. Её смерть, в отличие от многих других смертей в этой истории, трудно назвать неожиданной. Если супружество родителей Максимилиана не было счастливым, то его собственный второй брак являл собой какую-то чудовищную пародию на их несчастье. Максимилиан женился на деньгах и, похоже, испытывал к своей жене отвращение. Обычно это объясняют тем, что он сравнивал её с Марией Бургундской, сопоставления с которой в его глазах не выдержал бы никто. Но это не вполне удовлетворительное объяснение. У Максимилана было свыше тридцати внебрачных детей, и к их матерям он относился хорошо. А к Бьянке - плохо. Так плохо, что хуже некуда.

Говорят, уже в брачную ночь Максимилиан оставил невесту одну и отправился на охоту. Растратив приданое Бьянки, он полностью потерял интерес к ней. К тому же у Сфорца были проблемы - французы нa время выгнали семейство из Милана, и оно перебралось в Иннсбрук. Теперь Максимилиан смотрел на миланских родственников не как на ценных союзников, а как на обузу. Он до такой степени пренебрегал Бьянкой, что буквально оставлял её в качестве залога у своих кредиторов. Он даже не пригласил её на собственную коронацию в Триенте. Она ходила в поношенных платьях и иногда испытывала проблемы с ночлегом - любой хозяин постоялого двора в Германии знал, что Максимилиан не оплачивает её счета. Максимилиан усаживал за стол рядом с женой своих любовниц. Чтобы этого не было мало, он заразил её сифилисом.

Подобно многим другим несчaстным женщинам, римская императрица, в жилах которoй текла кровь Сфорца, Висконти, Бурбонов и Валуа, пыталась уменьшить свои страдания, заедая стресс. По официальной версии, она умерла, объевшись улитками. Максимилиан на её похоронах отсутствовал.

Наш герой по-прежнему был полон энергии и планов. В сентябре 1511 года он написал своей дочери Маргарите: "Завтра я пошлю Матеуса Ланга в Рим для заключения соглашения с папой об избрании меня коадьютором. Это наверняка позволит мне после его смерти получить трон папы, принять сан священника и быть объявленным святым. Когда я умру, меня будут почитать как такового, хотя я сам о себе так не думаю..."

Максимилиан действительно намеревался добавить к императорскому титулу папский. Говорят, на протяжении своей жизни он возвращался к этому плану в общей сложности пять раз. Никаких канонических препятствий для занятия императором папского трона не было - папами и прежде становились люди, не имевшие сана священника. Избрание папой, как и избрание императором, было лишь вопросом денег. Матeус Ланг вёл в Риме переговоры, Фуггеры оценивали необходимые для подкупа конклава суммы. В конце концов от затеи пришлось отказаться - Медичи могли заплатить кардиналам больше, чем Фуггеры, и после смерти Юлия II папой стал не Максимилиан I, a Лев Х.

Слева: Юлий II (наст. имя - Джулиано делла Ровере). Справа: Лев Х (наст имя - Джулиано Медичи). Парадные портреты мало говорят о реальном характере ренессансных пап - жизнелюбов, воинов и меценатов. Рассказывают, что однажды, будучи уже в шестидесятисемилетнем возрасте, Юлий II при штурме неприятельской крепости в доспехах взобрался по лестнице на стену и, размахивая мечом, кричал, что отлучит от церкви каждого, кто встанет у него на пути. Он же создал швейцарскую гвардию (форму для которой придумал Рафаэль Санти) и начал строительство собора св. Петра. Лев X, сын Лоренцо Великолепного, любитель охоты и театральных предстaвлений, прославился фразой "Насладимся папством, которое нам дал Бог" и учредил римскую курию. Его понтификат считается вершиной Ренессанса.

В последние годы жизни Максимилиана озаботила репутация, с которой он войдёт в историю. Император написал две автобиографические книги - "Многоблагодарный" и "Мудрый король". Насколько велик был его непосредственный вклад в эти произведения, сказать трудно - они создавались при ассистенции целого коллектива придворных гуманистов. Основными сюжетами творчества Максимилиана были собственный героизм и любовь к Марии - он описал свою поездку из Австрии в Бургундию, как полное невероятных трудностей и приключений путешествие. На пути к даме сердца лирический герой Максимилиана покорял стихии, выносил стужу и зной, преодолевал горы и водные преграды, боролся с коварными врагами и сражался с чудовищами.

Однако книгами дело не ограничилось. Максимилиан был подлинным ренессансным князем. Он ощущал себя настоящим римским императором в античном духе и желал устраивать триумфальные шествия, ездить в трумфальных колесницах и строить триумфальные арки. Средств на осуществление подобных затей у него не было. Но у него был Альбрехт Дюрер - величайший мастер ксилографии, когда-либо ступавший по европейской земле.

Дюрер стал придворным художником Макссимилиана в 1512 годy. В этом же году он начал работу над уникальным проектом, призванным превзойти не только "Карту Венеции" Якопо де Барбари, но и вообще всё, что до той поры создала рука человеческая на бумаге. Пусть Максимилиан не мог победить венецианцев ни на суше, ни на море, зато oн мог затмить их в памяти потомков.

Альбрехт Дюрер в соавторстве с архитектором Йoргом Кёлдерером, историком Иоганном Стабием, художником Альбрехтом Альтдорфером и другими нарисовал для Максимилиана самую великолепную триумфальную арку на свете. Точнее - отпечатал её со 192 отдельных досок. Получилась гравюра длиной в три и высотой в три с половиной метра. В 1515 году Tриумфальная арка Максимилиана была закончена.

Никто никогда не собирался строить эту мега-арку в реале (да это было и невозможно). Данный архитектурный проект предназначался только для бумаги. Это был ничем не ограниченый полёт фантазии, виртуальная реальность в чистом виде. Арку украшали изображения предков Максимилиана (включая Юлия Цезаря, Александра Македонского и Геракла), сцены из его семейной жизни, исторические картины, символы всевозможных добродетелей, египетские иероглифы и тексты, подробно разъясняющие, что же именно здесь изображено.

Триумфальная арка Максимилиана. По-видимому, самая монументальная ксилография в истории. Предполагалось, что графика площадью 10 квадратных метров будет выставляться в императорских дворцах, городских ратушах и прочих присутственных местах.

За Триумфальной аркой последовало Триумфальное шествие Максимилиана. Ещё более мегаломанский проект - состоящая из ста тридцати с лишним блоков графика длиной в 54 метра. Совершенно фантастическая процессия, в которой принимают участие музыканты, рыцари, ладскнехты, германские князья со своими гербами, индийцы из Калькутты верхом на слонах, индейцы из Америки, кто-то верхом на грифоне, люди с портретами предков Максимилиана, люди с изображениями его побед, Мария Бургундская, Кунц фон дер Розен, аллегорические фигуры муз и добродетелей, экзотические животные и повара с кастрюлями и горшками. Вот несколько фрагментов, дающих предстaвление о виртуальной реальности Максимилиана:

Триумфальное шествие Максимилиана. Фрагмент, изображающий главное событие жизни Максимилиана - его свадьбу с Mарией Бургундской (Бьянке Сфорца и здесь не повезло). Увы, цветная версия этого фрагмента мне в Сети не попадалась.

Триумфальное шествие Максимилиана. Фрагмент, на котором участники шествия несут изображение Венецианской войны. Обратите внимание на венецианского льва, спасающегося от императорских войск в море. Hе имевшaя места в действительности процессия, участники которой выдают поражение за победу. Фальсификация мистификации. Обожаю такие сюжеты.

Триумфальное шествие Максимилиана. Фрагмент, изображающий германских князей.

Триумфальное шествие Максимилиана. Фрагмент, изображающий неизвестно кого. Многие картуши на "Триумфальной процессии" зияют чернотой. В общей сложности на этом гигантском изображении можно насчитать свыше сотни таких чёрных дыр. Согласно официальной версии, надписи вырезались в последнюю очередь, и некоторые картуши просто остались незаполнены, поскольку весь проект так и не был завершён. Новохронологи утверждают, что надписи на картушах были замазаны, чтобы скрыть великую тайну: Максимилиана звали Василием Ивановичем (или Иваном Васильевичем? - вечно я путаю детали), и он был атаманом-оттоманом, московским ханом и Великим Моголом.

Наконец, несколько забегая вперёд, скажу, что позже Дюрер выделил Триумфальную карету Максимилиана, первоначально предназначенную для его Триумфального шествия, в отдельное произведение. Вместе с Аркой и Шествием, Карета образует триаду, отражающую виртуальноe величие Максимилиана.

Триумфальная карета Максимилиана. Чёрно-белая и цветная версии. Размеры изображения - полметра в высоту, около двух с половиной метров в длину.

Триумфальная карета Максимилиана. Фрагмент. Императора окружают музы и т.п. создания. Согласно надписям, украшaющим венки над головой триумфатора, он покорил Галлию, Венгрию, Богемию, Германию, Гельвецию и Венецию.

Пока в виртуальном мире Максимилиан одерживал одну великую победу за другой, в реальности дела складывались следующим образом.

В 1513 году состоялась Вторая битва при Гинегате, возможно, известная вам под названием Битва шпор. При подготовки этого поста я обнаружил, что если Первая битва при Гинегате обычно фигурирует в русскоязычных источниках под своим настоящим названием, то Вторая по прихоти переводчиков превратилась в битву при Гингейте. Это явный англицизм советской эпохи (в дореволюционных русских изданиях использовалась форма Гинегатъ). Видимо, он появился благодаря тому, что в этом сражении на стороне Максимилиана участвовали и англичане Генриха VIII. Для Максимилана это была вторая победа над одним противником на том же самом поле. В первый раз он разбил французов при Гинегате тридцатью четырьмя годами раньше. Впрочем, некоторые источники заходят в своей англофилии так далеко, что вообще не упоминают о его участии в сражении 1513 года, целиком приписывая этy викторию англичанам.

22 июня 1515 года в Вене была сыграна одна из самых роскошных и значительных свадеб во всемирной истории. Максимилиан повторил свой испанский успех. Свадьба опять была двойной, и на этот раз его внуки вступили в брак с детьми Владислава II Ягеллонa, короля Богемии и Венгрии. Ягеллонской невестой была Анна, а ягеллонским женихом - Людовик. Габсбургскую сторону представляли Мария (причём переговоры о её замужестве начались ещё до рождения её жениха Людовика) и... один из принцев (в момент бракосочетания ещё не было решено, который из них - Карл или Фердинанд).

К алтарю в Вене шёл сам Максимилиан. Когда-то друзья замещали его на двух его свадьбах. Теперь он сыграл роль жениха на свадьбе своего внука. На том основании, что Карл был наследником испанского трона, а Фердинанд - неаполитанского, Максимилиан прямо у алтаря провозгласил Анну, невесту не вполне конкретного жениха, королевой не вполне определённого королевства.

В 1515 году Анне было двенадцать, Фердинанду - тринадцать, Людовику - девять, а Марии - десять лет. На свадьбе этиx двух детских пар присутствовали едва ли не все, кто что-то значил в Европе.

Ещё один пример виртуальной реальности Максимилиана. На этом семейном портрете работы Бернхарда Стригеля изображены люди, которые в силу хронологических причин никогда не могли собраться вместе в таком составе. Взрослые в верхнем ряду - это Максимилиан, его сын Филипп Красивый и навсегда оставшаяся в сердце Максимилиана Мария Бургундская. Дети внизу - сыновья Филиппа Фердинанд и Карл Габсбурги, а также его зять Людовик Ягеллон. Картина создана в 1515 году. К тому времени Филиппа не было в живых уже десять, а Марии - тридцать лет.

Между тем Анна Бретонская, в детстве формально побывавшая супругой Максимилиана, а потом ставшая женой его врагов Карла VIII и Людовика XII, предприняла интригу, попытавшись выдать свою дочь Клод за внука Максимилиана Карла (Анна была беременна четырнадцать раз, но лишь две её дочери дожили до взрослого возраста). Из этого ничего не вышло, и Клод пришлось выйти за Франциска Ангулемского. Вскоре Людовик умер, и Франциск в возрасте двадцати одного года стал королём Франции Франциском I. У него появилась идея занять трон императора Священной Римской империи.

Франциск вторгся в Миланское герцогство. Власть в Милане принадлежала Массимилиано Сфорца, считавшемуся марионеткой своих буйных швейцарских наёмников. 14 сентября 1515 года в знаменитой битве при Мариньяно Франциск разгромил швейцарцев, сорок лет пользовавшихся репутацией непобедимых, и занял Милан.

Максимилиан вознамерился отбить город. Он выступил в поход во главе своих ландскнехтов и швейцарцев. Но до Милана не дошёл. Как обычно, ему не хватало денег на оплату солдат. Первыми взбунтовались швейцарцы. Максимилиан попытался рассчитаться с ними своим стoловым сребром. Узнав об этом, восстали ландскнехты. По иронии судьбы, государь, в виртуальной реальности превзошедший триумфы римских цезарей, в жизни познал, что значилo быть солдатским императором. Армия развалилась, и Максимилиан вернулся домой с горсткой соратников.

В январе 1516 гоа умер Фердинанд Арагонский. Внук Максимилиана Карл стал королём Испании под именем Карлос I. Через несколько месяцев Карл заключил мирный договор с Фрaнциском. Ещё через год - публично заявил, что ввиду состояния здоровья деда все должны рассматривать его как скорого наследника императорского трона.

Здоровье действительно начинало отказывать Максимилиану. Сказывались и возраст, и старые раны, и приобретённые в ходе бурной жизни болезни. Он начал повсюду возить за собой гроб и думать о душе.

Максимилиан I Габсбург умер 12 января 1519 года, не дожив двух месяцев до шестидесяти лет. После смерти с его телом поступили так, как он приказал - остригли волосы, вырвали зубы и подвергли бичеванию. Император, всю жизнь заботившийся о том, как обеспечить себе славу в веках, нашёл и способ покаяться, посмертно наказав своё тело за все совершённые им грехи.

Посмертный портрет Максимилиана.

Похоронили Максимилиана в Нойштадте. Его настоящая могила являет собой образец минимализма и резко контрастирует с пустым кенотафом в Инсбруке. Кстати, инсбрукская гробница, апофеоз роскоши, выглядит несколько иначе, если её посетителю известно, что незадолго перед смертью Максимилиан не смог остановитьcя в Инсбруке на ночлег - в этом городе все просто закрыли перед императорской свитой двери, зная, что государь неплатёжеспособен.

Сердце Максимилиана, в соответствии с его последней волей, похоронили в Брюгге, радом с Марией Бургундcкой.

Настоящая могила Максимилиана в Винер-Нойштадте

Это конец истории Максимилиана I Габсбурга, германо-итало-поляко-португальца, последнего рыцаря и отца ландскнехтов, эрцгерцога австрийского, герцога бургундского, короля римского и императора Священной Римской империи. Но это ещё не конец повествования о том, как эпоха городских республик сменилась эпохой монархий и территориальных государств. На момент смерти нашего героя многие независимые города всё ещё были в зените своей славы, а понятие государство оставалось довольно эфемерным. Однако у Максимилиана были наследники - его внуки Карл и Фердинанд. Борьба за мироустройство продолжалась...

(ЕЩЁ НЕ КОНЕЦ)